"В широком смысле слова «сознание» — отражение действительности на всех уровнях. В узком смысле — свойство, присущее только людям, и связанное с мыслительной деятельностью. Его происхождение, связь с реальностью, с телом вызывают разные мнения. Сознание проявляется в разных формах: самосознание; рассудок; разум; дух. Подсознанием называют совокупность психических процессов, лежащих вне сферы сознания и недоступных для субъективного опыта."
Если подсознание знает, то не знаешь ты и наоборот, типа того. Или попало в сознание, потом в подсознание, и оно уже диктует. Фиг поймешь короче
"Тем не менее, я все-таки пошел к Ламберту. " "У дверей в нумера, в третьем этаже, еще подымаясь по лестнице, я заметил двух молодых людей и подумал, что они позвонили раньше меня и ждали, когда отворят. Пока я подымался, они оба, обернувшись спиной к дверям, тщательно меня рассматривали. "Тут нумера, и они, конечно, к другим жильцам", - нахмурился я, подходя к ним. Мне было очень неприятно застать у Ламберта кого-нибудь. Стараясь не глядеть на них, я протянул руку к звонку. - Атанде! - крикнул мне один. (Подождите) - Пожалуйста, подождите звонить, - звонким и нежным голоском и несколько протягивая слова проговорил другой молодой человек. - Мы вот кончим и тогда позвоним все вместе, хотите? Я остановился. Оба были еще очень молодые люди, лет двадцати или двадцати двух; они делали тут у дверей что-то странное, и я с удивлением старался вникнуть. Тот, кто крикнул "атанде", был малый очень высокого роста, вершков десяти, не меньше, худощавый и испитой, но очень мускулистый, с очень небольшой, по росту, головой и с странным, каким-то комически мрачным выражением в несколько рябом, но довольно неглупом и даже приятном лице. Глаза его смотрели как-то не в меру пристально и с какой-то даже ненужной и излишней решимостью. Он был одет очень скверно..." "В целом видно было неряху: руки, без перчаток, были грязные, а длинные ногти - в трауре. Напротив, товарищ его был одет щегольски, судя по легкой ильковой шубе, по изящной шляпе и по светлым свежим перчаткам на тоненьких его пальчиках; ростом он был с меня, но с чрезвычайно милым выражением на своем свежем и молоденьком личике. Длинный парень стаскивал с себя галстух - совершенно истрепавшуюся и засаленную ленту или почти уж тесемку, а миловидный мальчик, вынув из кармана другой, новенький черный галстучек, только что купленный, повязывал его на шею длинному парню..." -" Нет, это нельзя, если такая грязная рубашка, - проговорил надевавший, - не только не будет эффекта, но покажется еще грязней. Ведь я тебе сказал, чтоб ты воротнички надел. Я не умею... вы не сумеете? - обратился он вдруг ко мне. - Чего? - спросил я. - А вот, знаете, повязать ему галстух. Видите ли, надобно как-нибудь так, чтобы не видно было его грязной рубашки, а то пропадет весь эффект, как хотите. Я нарочно ему галстух у Филиппа-парикмахера сейчас купил, за рубль. - Это ты - тот рубль? - пробормотал длинный. - Да, тот; у меня теперь ни копейки. Так не умеете? В таком случае надо будет попросить Альфонсинку. - К Ламберту? - резко спросил меня вдруг длинный. - К Ламберту, - ответил я с не меньшею решимостью, смотря ему в глаза." "Длинный вдруг шепнул что-то миловидному мальчику, тот нахмурился и сделал отрицательный жест; но длинный вдруг обратился ко мне: - 'Князь, у вас нет ли для нас рубля серебром, не двух, а одного, идет?' - Ах, какой ты скверный, - крикнул мальчик. - 'Мы вам вернем', - заключил длинный, грубо и неловко выговаривая французские слова. - Он, знаете, - циник, - усмехнулся мне мальчик, - и вы думаете, что он не умеет по-французски? Он как парижанин говорит, а он только передразнивает русских, которым в обществе ужасно хочется вслух говорить между собою по-французски, а сами не умеют... - 'В вагонах', - пояснил длинный. - Ну да, и в вагонах; ах, какой ты скучный! нечего пояснять-то." "Я между тем вынул рубль и протянул длинному. - 'Мы вам вернем', - проговорил тот, спрятал рубль и, вдруг повернувшись к дверям, с совершенно неподвижным лицом, принялся колотить в них концом своего огромного грубого сапога и, главное, без малейшего раздражения. - Ах, опять ты подерешся с Ламбертом! - с беспокойством заметил мальчик. - Позвоните уж вы лучше! Я позвонил, но длинный все-таки продолжал колотить сапогом." " '- Друг мой, вот Долгоровкий, другой мой друг', - важно и серезно проговорил длинный, в упор смотря на покрасневшего от злости Ламберта. Тот, лишь увидев меня, тот час же как бы весь преобразился. - Это ты, Аркадий! Наконец-то!.." "- К тебе первому! - 'Альфонсина'! - закричал Ламберт." "Длинный и его товарищ прошли тоже вслед за нами, несмотря на слова Ламберта. Мы все стояли. - 'Мадемуазель Альфонсина, поцелуйте меня?' - промычал длинный. - 'Мадемуазель Альфонсина', - подвинулся было младший, показывая ей галстучек, но она свирепо накинулась на обоих." "Младший, несмотря на то что она презрительно и брезгливо от него отмахивалась, как бы в самом деле боясь об него запачкаться (чего я никак не мог понять, потому что он был такой хорошенький и оказался так хорошо одет, когда сбросил шубу), - младший настойчиво стал просить ее повязать своему длинному другу галстух, а предварительно повязать ему чистые воротнички из Ламбертовых. Та чуть не кинулась бить их от негодования при таком предложении, но Ламберт, вслушавшись, крикнул ей из-за ширм, чтоб она не задерживала и сделала, что просят, "а то не останут"..." "- Этому надо положить конец! - еще раздражительнее продолжал Ламберт. - Я вам, молодой мой друг, не для того покупаю платье и даю прекрасные вещи, чтобы вы на вашего длинного друга тратили... Какой это галстух вы еще купили? - Это - только рубль; это не на ваши. У него совсем не было галстуха, и ему надо еще купить шляпу. - Вздор! - уже действительно озлился Ламберт, - я ему достаточно дал и на шляпу, а он тотчас устриц и шампанского. От него пахнет; он неряха; его нельзя брать никуда. Как я его повезу обедать? - На извозчике, - промычал dadais. - 'У нас есть рубль серебром, который мы заняли у нашего нового друга'. - Не давай им, Аркадий, ничего! - опять крикнул Ламберт. - Позвольте, Ламберт; я прямо требую от вас сейчас же десять рублей, - рассердился вдруг мальчик, так что даже весь покраснел и оттого стал почти вдвое лучше, - и не смейте никогда говорить глупостей, как сейчас Долгорукому. Я требую десять рублей, чтоб сейчас отдать рубль Долгорукому, а на остальные куплю Андрееву шляпу - вот сами увидите. Ламберт вышел из-за ширм. - Вот три желтых бумажки, три рубля..." Le grand dadais так и вырвал у него деньги. - 'Долгорукий', вот рубль, возвращаем вам с большой благодарностью. Петя, ехать! - крикнул он товарищу, и затем вдруг, подняв две бумажки вверх и махая ими и в упор смотря на Ламберта, завопил из всей силы: - 'Эй, Ламберт! Где Ламберт, ты не видел Ламберта?' - Не сметь, не сметь! - завопил и Ламберт в ужаснейшем гневе." "С этим криком вышли и на лестницу. Ламберт погнался было за ними, но, однако, воротился. - Э, я их скоро прогоню в шею! Больше стоят, чем дают... Пойдем, Аркадий! Я опоздал. Там меня ждет один тоже... нужный человек... Скотина тоже..." "Таким образом, мы хотя и просидели весь обед за одним столом, но были разделены на две группы: рябой с Ламбертом, ближе к окну, один против другого, и я рядом с засаленным Андреевым, а напротив меня - Тришатов. Ламберт спешил с кушаньями, поминутно торопя слугу подавать. Когда подали шампанское, он вдруг протянул мне свой бокал. - За твое здоровье, чокнемся! - проговорил он, прерывая свой разговор с рябым. - А вы мне позволите с вами чокнуться? - протянул мне через стол свой бокал хорошенький Тришатов. До шампанского он был как-то очень задумчив и молчалив. Dadais же совсем ничего не говорил, но молча и много ел. - С удовольствием, - ответил я Тришатову. Мы чокнулись и выпили. - А я за ваше здоровье не стану пить, - обернулся ко мне вдруг dadias, - ... (потому что) ...- С вас довольно и трех бокалов." "Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом. - Я его очень люблю, - начал он мне с таким откровенным видом, как будто всегда со мной об этом говорил. - Вы не поверите, как Андреев несчастен. Он проел и пропил приданое своей сестры, да и все у них проел и пропил в тот год, как служил, и я вижу, что он теперь мучается. А что он не моется - это он с отчаяния. ... Я его хочу спасти, а сам я - такой скверный, потерянный мальчишка, вы не поверите! Пустите вы меня к себе, Долгорукий, если я к вам приду? - О, приходите, я вас даже люблю. - За что же? Ну, спасибо. Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? Вы лучше не пейте. Это он вам правду сказал... Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. ...Мне лишние деньги гораздо важнее, чем необходимые. Послушайте, любите вы музыку? я ужасно люблю. Я вам сыграю что-нибудь; когда к вам приду. Я очень хорошо играю на фортепьяно и очень долго учился. Я серьезно учился. Если б я сочинял оперу, то, знаете, я бы взял сюжет из "Фауста". Я очень люблю эту тему. Я все создаю сцену в соборе, так, в голове только, воображаю. Готический собор, внутренность, хоры, гимны, входит Гретхен, и знаете - хоры средневековые, чтоб так и слышался пятнадцатый век. ...что-нибудь в высшей степени средневековое... Нет, знаете, если б я мог, я бы что-нибудь сделал! Только я ничего уж теперь не могу, а только все мечтаю. Я все мечтаю, все мечтаю; вся моя жизнь обратилась в одну мечту, я и ночью мечтаю. ... " "Мне стало его очень, очень жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким таким чувством... Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев. - 'Эй, Ламберт! Где Ламберт, ты не видел Ламберта?' - раздался дикий крик его с улицы. - Ах, да он ведь здесь! Так он не ушел? - воскликнул, срываясь с места, мой мальчик. - Счет! - проскрежетал Ламберт прислуге." "- Так я приду к вам, можно? - пролепетал мне наскоро Тришатов, спеша за своим другом. Мы остались одни с Ламбертом." (с) ' ' - на французском
Пятая книжка В четвертой Хагрид с мадам Максим - Олимпией скорефанились. Будь проще и будет тебе счастье. В отзывах вроде многим нравится, думала наоборот напишут скучная.
"Хозяйка" Ф. Достоевский Тоже перекликается с "Фаустом", с "Собором Парижской Богоматери", с "Кроткая" тоже. Только "Фауст" кажется написан не так темпераментно. Навязанные отношения, разница в возрасте. Написана каким-то старославянским языком, сложно читается иногда. Тоже не поняла, как они скорефанились. Или он сам устроил проблемы, или просто воспользовался тем, что у них произошло. Тем, что собор упоминается, тоже.
Гадают еще, что да про кого, и никто не знает, как М. Сервантес на самом деле выглядел. Но портрет-то есть,но - через сто лет по описаниям. Исторические факты не точны, давно это было, и поэтому предъявим вам другие точные исторические факты.